Я достаточно давно уже работаю в психотерапии и никогда бы и не задумалась о глубоком психологическом подтексте расхожего восклицания — «Ой, мамочки, боюсь! Ой, мама, страшно мне!», если б не случай, обративший мое внимание на это.
1. Без связи.
Как-то я забыла дома сразу два своих мобильных телефона. И только на работе, обнаружив тишину контактов в мой адрес, я спохватилась. Затем трагично взялась за голову, решив, что у меня их свистнули в метро, ведь сумка была расстегнута. Вот незадача. Все номера утеряны, нигде не продублированы. Ты будто отрезана от мира. Неприятнейшее чувство. Но тяжело вздохнув, я все-таки без дальнейшей эмоциональной индукции закончила свой трудовой день.
С работы я возвращалась по малолюдному скверу. Уже темнело. И тут меня начало подтрясывать от нелогичного ощущения, «что я здесь совершенно одна», что позвонить некому, если что. Как бандиты из-за угла, на меня одна за другой нападали страшные мысли, растаскивающие в стороны мое самообладание. «Чур, меня! Чего я боюсь?»- я собирала свою рациональность в кучу. Но страх был иррациональный, идущий откуда-то из глубины меня. «А вдруг у тебя оторвется тромб в голени, ведь пять лет назад врачи тебя предупреждали, чтоб следила за состоянием своей крови. А ты: «Ай да ладно, снаряд два раза в одну воронку не падает. Вам бы только пугать, что ТЭЛА могла случиться. Никто не от чего не застрахован». И так далее.»
2. Подсознательное восприятие матери.
Но страх продолжал нарастать. Это был страх смерти. И боялась-то никто иная, как маленькая беззащитная девочка внутри меня. «О, Боже, а ведь я не помню не одного номера, чтоб даже проходящим вдалеке людям крикнуть, чтоб набрали телефон близкого». Ужас обуял меня. Я куда-то проваливалась. И тут лучик света пронзил темное, затянутое тучами вечернее небо. «Ой, мамочки. Мамочка моя! Я же помню твой номер». Это телефон моего отчего дома, дома в другом городе, где наверное сейчас уже готовится ко сну моя мама.
Ведь тогда, пятилетку назад, она первая примчалась ко мне в больницу, громко сетуя, что я не уведомила ее о себе. И орлицей накрыла меня, своего великовозрастного птенца от посмевшей атаковать ее чадо хвори, еще «шипела»на врачей, что ее дочурку «закалывали гепарином». А я тогда почувствовала себя младенцем у ее груди, неистово сосущим эту амброзию жизни — так вкусно пахнущее материнское молоко. По отношению ко мне с невиданной силой опять проявился ее материнский инстинкт. Он не сравним с заботой, идущей от ума.
И «ни свата или брата, ни сына — мужа, ни друга — подруги», словом, никого кроме номера мамы я не вспомнила на здесь и сейчас, когда мозг транслировал сигнал «SOS«. К сожалению? Не могу сказать. И я всем нутром понимала, что если в секунды своей беспомощности ей позвонить, то в минуты она окажется рядом, чтобы защитить как может, чтобы спасти. Это же мама! Это наши мамочки…
3. О чувстве безопасности.
Хотя она разная, далеко несовершенная. Может конкурировать с тобой, половозрелой особью, завидовать в чем-то, обижаться, по-своему мстить. Но всё это не важно по сравнению с тем фундаментальным ощущением безопасности твоей физической жизни под ее крылами-руками даже на расстоянии. А душу твою пусть опекает Бог. Именно поэтому, представив телефонный номер мамы, я быстро успокоилась, восстановилась. И усвоила очередной урок. https://youtu.be/aq0WNNVG6M8
Осознай, даже если противишься, что самый главный сейчас на земле человек для тебя — твоя мать (хотя вчера ты смело утверждала на эту роль другого не менее родного). Не жди (уж поняла давно), не требуй от нее вчувствования в тонкости твоей души, единомыслия и разделения твоих суждений. Будь благодарна ей за то, что она есть, живет и думает, пусть как о маленькой тебе, готовая «всех на кусочки разорвать», кто обижает ее дочку. Ей поклонись за то, что родила тебя, что жизнь физическую подарила просто так. И согласись, что тело не последнее значение имеет для тебя, ведь ты сегодня за него так сильно испугалась.
«Ой, мамочки, боюсь, ой страшно мне, ой больно!» Кричим мы это в угрожаемый момент. Поверьте, больше для себя, чтоб получить ресурс из прошлого, чтоб вспомнить, как в младенчестве нас инстинктивно под тепло, защиту принимали наши мамы. И если подобьет судьба крыло, а мамы уж на свете нет, мы продолжаем голосить куда-то ей туда, точнее внутрь себя. Она нас слышит и уже невидимой рукой от бед и боли, может, инстинктивно защищает.
.
